Вспоминаем подробности самого кровавого теракта в истории Советского Союза
38 лет назад прославленная многодетная семья захватила пассажирский самолёт, чтобы сбежать из страны. Результат: девять убитых, 36 раненых при жёстком штурме, групповой суицид и безымянные могилы на окраине Выборга.
«Полетим с музыкой»
8 марта 1988 года. Ту-154 авиакомпании «Аэрофлот» выполняет привычный рейс по маршруту Иркутск — Курган — Ленинград. Позади — восемь часов полёта с промежуточной посадкой в Кургане. Всё идёт по плану, пока не приближается роковой для рейса час — 15:00.
В кабину пилотов заходит одна из бортпроводниц. Лицо посеревшее, в руке — записка: «Следовать в Англию (Лондон). Не снижаться. Иначе самолёт взорвём. Вы находитесь под нашим контролем», — такие указания дают командиру воздушного судна «просочившиеся» на борт террористы.
Впрочем, «просочиться» — не тот глагол. Захватчики прошли на посадку совершенно спокойно: ведь это были не кто иные, как «Семь Симеонов» — знаменитый иркутский джаз-бэнд, живой сувенир из Сибири. Те самые, о которых последние годы с умилением писали газеты: «Семеро братьев Овечкиных с улицы Детской, что в одном из предместий Иркутска, дарят людям хорошее настроение. И этим они счастливы».
— Смотри, Овечкины! Овечкины! С музыкой полетим! — пронеслось по рядам самолёта при посадке. Семья разместилась в хвостовой части с ручной кладью и инструментами.
Позже Мария Александровна, одна из выживших пассажиров: вспомнит: музыканты пришли не из накопителя, как все остальные, а значит, проходили досмотр отдельно — он был довольно беглым. Когда футляр контрабаса не уместился в рентгеноскоп, сотрудница досмотра доверительно махнула рукой:
— Ладно, проходите уже, артисты.
Именно там, в футляре, Овечкины прятали оружие: два обреза, патроны и три самодельные бомбы.
На борту самолёта «Симеоны» присутствовали почти в полном составе: 26-летний Василий, 24-летний Дмитрий, 21-летний Олег, 19-летний Александр, 17-летний Игорь, 13-летний Михаил и 9-летний Сергей. С ними были сёстры: 32-летняя Людмила, 28-летняя Ольга, 14-летняя Татьяна и 10-летняя Ульяна. И глава семьи — Нинель Овечкина. Она-то и стала идейной вдохновительницей и организатором теракта.
Мать семейства невозможно было ни в чём заподозрить. На досмотре Овечкину даже поздравили с Международным женским днём — всё-таки титулованная мать-героиня.
Жизнь за картофелину
Прочтите «Ленин» наоборот – получите одно из популярных «идейных» советских женских имён. Раннее детство Нинель Овечкиной, урождённой Ершовой, пришлось на конец 1930-х — начало 1940-х. Тогда в Иркутскую губернию пришёл голод: вместо хлеба ели лебеду и крапиву.
За пару колосков, тайно срезанных на колхозном поле, действительно можно было получить лагерный срок. Но матери Нинель повезло ещё меньше. Женщина в одиночку растила пятерых детей, их отец отправился на фронт. От голода она решилась украсть замороженную картофелину с поля — и за это была застрелена подвыпившим сторожем.
Пятилетняя Нинель вместе с братьями и сёстрами попала в детдом. Вернувшийся с войны Сергей Ершов забрал дочь к себе, в новую семью, но девочке не удалось найти общий язык с мачехой. Проблемного ребёнка отправили обратно. Лишь в 15 лет Нинель окончательно покинула казённое учреждение — её удочерила семья родного дяди.
В 18 лет девушка вышла замуж за шофёра Дмитрия Овечкина. Молодая семья получила от исполкома небольшой дом с огородом в 8 соток — здесь, в этой скромной избушке на улице Детской, один за другим рождались и подрастали Овечкины-младшие. Ещё в стенах детдома Нинель твёрдо решила: семья у неё будет большая и крепкая, а детей — столько, сколько Бог даст. И Бог дал ей 11 ребятишек, не считая умершей во младенчестве девочки.
Увы, супружеская жизнь оказалась не безоблачной. Дмитрий регулярно выпивал, хватался за ружьё и гонял домочадцев. У детей быстро выработалась защитная реакция: видишь, что у бати шаткая походка — готовься к худшему. Если он взял ружьё — падай на пол или на землю и не шевелись.
Так продолжалось годами, пока старшие мальчишки не повзрослели. В 1984 году Дмитрий-младший и Василий вышибли ствол из рук у пьяного отца и сильно его избили. Через пару дней мужчина скончался. Суд расценил действия парней как вынужденную самооборону, и дело закрыли.
«Мы – артисты. А вы нас унизили»
С этого момента главой в доме и основной добытчицей стала Нинель Сергеевна. Хотя, по сути, так было с самого начала. Она отличалась железным характером, не выносила праздности, поэтому каждый из детей был занят делом — кто по дому, кто по огороду. Нинель бросала все силы на заработок и следовала усвоенному в детстве правилу: «Выжить, несмотря ни на что». Женщина работала продавцом в ликёро-водочном магазине, а после принятия «сухого закона», торговала водкой в собственном дворе. Делала сахарные леденцы на палочке и продавала. Не стеснялась обивать пороги обкома с жалобами: «Нам не на что жить!».
Татьяна Зырянова, преподаватель Иркутского госуниверситета и бывшая редактор Восточно-Сибирской студии кинохроники, вспоминала, что Нинель Овечкина при встрече показалась ей тяжёлым человеком. Зырянова со съёмочной группой пришли к Овечкиным домой — снимать документальный фильм о сибирских самородках, джазистах, которые в свободное от учёбы, работы и музыки время ухаживают за скотиной и возятся на грядках.
Мать семейства сразу выставила документалистам требования: «Оплатите мне вставные зубы. Увеличьте гонорар». А после выхода документалки выразила недовольство: «Мы – артисты, а вы нас унизили, показали крестьянами…».
«Отара» Овечкиных. Сыновья и дочки
Именно Зырянова, по сути, и открыла Овечкиных широкой публике. Она увидела мальчишек на одном из смотров художественной самодеятельности. «Жуткий застой, тоска, вдруг на одном из смотров самодеятельности вижу семерых братьев, творящих джаз! Девятилетний Миша — на маленьком тромбоне, купленном в цирке лилипутов, пятилетний Сережка — на крохотном банджо! Я сразу сказала себе: «Снимать немедленно!»», — рассказывала Татьяна.
Идея создать собственный джазовый ансамбль родилась у старших сыновей. Они занимались в местном музучилище и, когда туда записались младшие, решили сыграть вместе — получилось здорово. Хотя и не все мальчики были прирождёнными музыкантами.
По сути, настоящими звёздами ансамбля были только Миша — он виртуозно владел тромбоном, пианист Игорь с идеальным слухом и маленький Серёжа с детской непосредственностью и безмерным обаянием.
Ровесники называли Овечкиных «отарой» — за то, что те держались вместе, и делали всё сообща. Каково же было их удивление, когда «отара» превратилась в семейный джаз-бэнд! Он сформировался в начале 1982 года и получил название в честь русской народной сказки «Семь Симеонов». Герои этой истории — семеро братьев-близнецов — покорили царя своей удалью и профессионализмом: каждый был мастером в своём деле.
Но что насчёт девочек-сестёр? Они не играли решающей роли ни в ансамбле, ни в семье. Здесь царил культ мужчин — всё лучшее доставалось братьям, в том числе и право заниматься в кружках. Девочки должны были выполнять домашние дела. Из всех сестёр Овечкиных какое-то отношение к музыкальной деятельности имела лишь Ольга: она ездила с братьями на гастроли и была поваром, гримёром и костюмером.
«Семь Симеонов» быстро прославились. В 1984 году они дебютировали на сцене Гнесинского училища, после чего начали выигрывать конкурс за конкурсом. О них сняли документальный фильм с подачи Татьяны Зыряновой, их стали приглашать на концерты по всей стране, об ансамбле писали в газетах. Но по-настоящему триумфальным годом стал 1985-й, когда ребята представили Иркутскую область на фестивале «Джаз-85» в Тбилиси.
После этого Овечкины были буквально обласканы властями. Им выделили две трёхкомнатные квартиры в Иркутске; Василия, Дмитрия и Игоря приняли в Гнесинское училище — сразу на третий курс, выделили им полную стипендию, поселили в Москве… Казалось, что полунищая деревенская жизнь осталась позади.
Цветы в японских туалетах
Но вскоре что-то пошло не так. То ли «Симеоны»-старшие ожидали от Гнесинки большего, то ли были расстроены разлукой с семьёй, то ли заболели звёздной болезнью, но прилежных студентов из них не вышло. Они прогуливали лекции, занимались нехотя, и в конце концов, отчислились из московского вуза по собственному желанию.
— Здесь учить некому, — с презрением заявил Василий преподавателям. — Наше место в Амстердаме.
После этого троица вернулась в Иркутск. В том же году «Семь Симеонов» рассорились и расторгли сотрудничество со своими художественными руководителями, Борисом Крюковым и Владимиром Романенко. Но, вопреки ожиданиям, новых интересных предложений не поступало. Овечкины мечтали о крупных гонорарах, но давать коммерческие концерты им не разрешали.
Пришли сложные времена. После переезда в новые городские квартиры семья осталась без подспорья в виде огорода и птичника. Денег на еду категорически не хватало. Вдобавок не давали покоя мечты о загранице. Они превратились в навязчивую идею, после того как Овечкины первый раз в жизни побывали в Японии.
Ансамбль пригласили выступить в Канадзаве, городе-побратиме Иркутска. Гостиница «Жемчужина Азии», реклама на улицах, изобилие в магазинах, ухоженные парки, — всё это показалось сибирякам неслыханной роскошью. Первой мыслью было — остаться любой ценой. Олег предложил поехать в Токио и попросить убежища в американском посольстве. Но вовремя вспомнил о матери и сёстрах.
— Мам, представляешь, у них там везде цветы, – восторженно рассказывал Серёжка после возвращения домой. — Даже в туалетах!
— Нам, наверное, лучше уехать, — предложил кто-то из «Симеонов». Нинель отреагировала категорично:
— Уезжать – так всем вместе, умирать – тоже.
«Другие пассажиры? Мы о них не думали»
Кто именно придумал экстремальный план побега, неизвестно, но за него проголосовали на семейном совете, и идея была принята единогласно. Только старшая дочь Людмила в голосовании и всём последующем не участвовала — она к тому времени уже вышла замуж и жила отдельно.
Началась подготовка. Нинель купила на чёрном рынке охотничьи ружья 16-го калибра — из них сделали обрезы. Сыновья соорудили и испытали на пустыре «черновое» взрывное устройство. Порох, резьбу, заглушки — всё это раздобыли у знакомых: что-то отдали за бутылку водки, что-то — за пару десятков рублей.
Легальная эмиграция не рассматривалась — на тот момент покинуть СССР без специальной визы было невозможно. Заграница была доступна лишь участникам международных делегаций, светилам науки и культуры, а также командировочным — обычно всего на несколько дней. Да и тех, в основном, возили в страны соцлагеря: не совсем то, о чём мечтали новоиспечённые звёзды.
Угон самолёта не казался чем-то неслыханным. Такое в СССР предпринималось буквально каждый год, и почти всегда заканчивалось трагично. Угонщики погибали во время захватов, как это, например, случилось на борту ТУ-104Б, летевшего рейсом «Москва – Ленинград» в 1973 году. Или во время последующих штурмов, как в 1986-м, при захвате ТУ-134 в Уфе. Выживших захватчиков приговаривали к пожизненному заключению или расстрелу. Тех, кому всё-таки удавалось сбежать, часто возвращали обратно в СССР.
При этом почти всегда гибли посторонние люди: бортпроводники, члены экипажа, другие пассажиры. В 1973 году произошла катастрофа в небе над Читой: террориста, требовавшего взять курс на Китай, не успели обезвредить, и он взорвал самодельную бомбу. Погиб 81 человек.
Овечкины не могли всего этого не знать, но по-настоящему их пугало совсем другое.
«Абсурд в том, что страх перед ОВИРом, который наверняка им откажет в визах, страх перед возможными последствиями после такого отказа был у Овечкиных сильнее страха расплаты за вооружённый захват самолёта», — отмечали авторы документального фильма «Жили-были Семь Симеонов» 1989 года, вышедшего уже после трагедии.
Что же касается «сопутствующих» жертв. «Другие пассажиры? Да как-то не думали мы о них», — в замешательстве скажет Ольга Овечкина. Позже, на суде. Её брат Игорь тоже признается: сотня ни в чём не повинных людей, которым предстояло лететь тем же рейсом, в семейных разговорах не упоминалась.
Прорыв или подрыв: последний час полёта
15:01. бортпроводнице Ирине Васильевой, раздающей обеды, кладут на поднос записку. Она адресована командиру Валентину Куприянову. Развернув её, женщина растерянно улыбается: «Это что, шутка?».
Но Овечкины не шутят. В тот момент, когда самолёт берёт курс на Ленинград, они уже держат оружие наготове. Поднявшись с мест, Василий и Дмитрий наставляют обрезы на соседей по салону и кричат: «Всем оставаться на местах!».
Старшие Овечкины играют желваками, младшие заметно нервничают. У девочек на лице выражение обречённости. Хладнокровие сохраняет только Нинель. Она сидит в окружении детей — спокойная, нарядная, величественная, как королева. Её личный план беспроигрышный. В случае неудачи мать прикажет Дмитрию убить её и старших детей, а затем покончить с собой.
15:15. Командир докладывает обстановку. Действиями экипажа начинают управлять с земли. Отдаётся распоряжение: «Пока тяните время».
Захватчикам передают, что добраться до Лондона невозможно — топлива осталось только на 1,5 часа. Хватит до Ленинграда. Если Лондон отпадает, Овечкиных устраивает Финляндия.
15:30. С земли поступает приказ: посадить самолёт на запасной аэродром Вещево, на тот момент он был воинской частью, в районе Выборга. Командир в замешательстве — что, если захватчики поймут, что их всё-таки оставляют на родной земле? Взорвать бомбу в воздухе или уже при посадке — дело нескольких секунд. Самолёт сбрасывает скорость, чтобы создать имитацию более длительного полёта, якобы в Финляндию.
15:45. Борт разворачивается на 180 градусов, чтобы сесть в Вещево. Овечкины, заподозрив неладное, впадают в истерику: «Почему повернули?! Мы сейчас всех взорвём!». Однако бортпроводнице Тамаре Жаркой удаётся временно успокоить ребят: «Это маневр. Летим в Финляндию, сядем в аэропорту Котка, дозаправимся и полетим в Лондон». Она дружелюбно улыбается террористам, вежливо разговаривает и даже предлагает воду.
Другие бортпроводники по громкой связи объявляют пассажирам, что самолёт захвачен и по требованию преступников готовится пересечь границу.
16:05. Посадка в Вещево.
Это не Финляндия. Первая жертва
Сидевшая у окна Ольга Овечкина первой поняла, что внизу не Котка. При посадке она увидела солдат, оцепивших взлётно-посадочную полосу.
— Это советский! Советский аэродром! — закричала Ольга. Братья отреагировали моментально. Василий и Дмитрий приказали пассажирам оставаться на местах, Игорь пошёл к кабине экипажа и грубо потребовал открыть дверь. На отказ ответил своеобразно: вынул изо рта жевательную резинку и залепил ею глазок в двери.
15 минут спустя к нему вышел бортинженер Иннокентий Ступаков — ему было поручено вести переговоры от лица экипажа. Он сообщил Игорю, что самолёт должны заправить и осмотреть на техническую исправность. После этого Овечкины перестали церемониться и взяли в заложники Тамару Жаркую, силой усадив её на тот же ряд, где сидели сами.
Игорь продолжил переговоры. В частности, потребовал убрать солдат с полосы, и их, после передачи информации в центр организации воздушного движения, действительно увели. Его манера общения поразила бортпроводницу Ирину Васильеву, по её словам, все угрозы от парня звучали как будто не всерьёз:
«… он грозным голосом кричал в салон, чтобы пассажиры не шевелились, а потом поворачивался ко мне и совершенно другим, спокойным тоном, рассказывал про свою жизнь. Затем страшным голосом говорил в кабину экипажа, что через 10 минут они начнут убивать заложников, но потом опять спокойно продолжал беседу со мной».
Пока шла заправка, на поле прибыла оперативная группа из Выборга. В неё вошли сотрудники спецподразделения ППС милиции ГУВД Леноблисполкома, офицеры и сержанты милиции из ГОВД Выборга. Всех собрали в спешке, буквально выдернув из дома в праздничный день.
Ни одно из подразделений не предназначалось и не было толком подготовлено для такого рода операций. Позже выяснится, что для всех сотрудников это был первый подобный случай.
Овечкины сперва не заметили, как группа захвата подбежала к самолёту — они приблизились со стороны носа и хвоста, чтобы их не было видно в иллюминаторы. Первые шесть человек по стремянке забрались через форточку в кабину, где экипаж помог им надеть бронежилеты и защитные каски. Ещё несколько милиционеров забрались через багажный отсек. Увы, захватчики всё прекрасно слышали и быстро поняли, что на борту посторонние.
Игорь и Василий начали ломиться в кабину пилотов, безуспешно пиная бронированную дверь. В это время Дмитрий Овечкин повернулся к Тамаре и без слов выстрелил ей в голову — девушка упала и осталась лежать в проходе.
«Не буду сидеть в советской тюрьме»
В 19:10 самолёт двинулся по взлётно-посадочной полосе. Это было сигналом к началу штурма. Дверь в кабину пилотов приоткрылась, и милиционеры начали стрелять по братьям. Попасть в Овечкиных не удалось, вместо этого пули рикошётом ранили самих стрелявших и задели нескольких пассажиров в первом классе.
Паника, крики. «Окружены!» — слышится в хвосте самолёта. Понимая, что терять уже нечего, Овечкины сбиваются в кучу и решают умереть вместе, в один момент, взорвав бомбу. Правда, Игорь к тому моменту уже не хочет расставаться с жизнью. Он изменяет семейному плану, убегает и прячется в уборной.
Остальные братья поджигают футляр от контрабаса. Взрыв самодельного взрывного устройства оказался недостаточно мощным — Овечкины уцелели. Но что-то загорелось, по салону пополз едкий дым. Кто-то из пассажиров в панике разбил окно, и из-за свежего воздуха огонь вспыхнул ещё сильнее. Начался пожар.
Пилоты по громкой связи попросили всех, у кого есть медицинское образование, помочь пострадавшим. «Я, как один из немногих медиков в самолёте, бросилась к детям и получила от одного из Овечкиных страшный удар прикладом. Изо рта как камешки посыпались зубы», — вспоминает одна из пассажирок.
Когда пламя поползло по рядам, люди сорвались с мест. Толпа кинулась к аварийному выходу.
В этот момент Дмитрий заявил: «Не буду сидеть в советской тюрьме!» и покончил с собой. То же самое сделали Александр и Олег. Нинель приказала Василию убить её и себя. По другим данным, все убийства с последующим суицидом совершил Василий. Младшим детям позволил жить — их должна была увести Ольга.
«Жертв можно было бы избежать»: развязка
В это время пассажиры начали выпрыгивать через аварийный выход. Трапа у самолёта не было, и многие приземлялись с шестиметровой высоты прямо на бетон, ломая руки и ноги. Внизу их встречали военные из того самого, ранее отведённого оцепления. Они ни с кем особо не церемонились: хватали людей, оттаскивали в сторону. Тех, кто вызывал подозрение, клали лицом вниз, заковывали в наручники, били дубинками.
Позже эксперты признают, что группа захвата действовала непрофессионально. По словам Олега Балашова, полковника группы «А» КГБ СССР (Группы «Альфа»), штурм должен был проводиться его подразделением: «Амбициозные руководители МВД решили провести операцию самостоятельно. Убеждён, если бы нас дождались, этих жертв удалось бы избежать». Однако, когда «Альфа» прибыла на место, самолёт уже догорал. В ходе теракта погибли четверо, не считая Овечкиных, стюардесса Тамара Жаркая была застрелена, ещё трое пассажиров задохнулись в дыму.
Но вернёмся к эвакуации. Как рассказывал штурман Виталий Кравченко, для части пассажиров она всё же прошла не так травматично. Многие съезжали вниз по специальным желобам. Внизу мужчин брали под прицел автомата, женщин и детей уводили в автобусы. И едва ли не первой съехала по этому жёлобу, а затем села в автобус Ольга Овечкина.
Одной из пассажирок повезло меньше. Она упала на копчик, получила по спине дубинкой от солдат и на какое-то время её оставили лежать без пальто на мартовском снегу. В конце концов, женщину доставили в больницу с переломом позвоночника и воспалением лёгких.
Но даже оправившись от травм, она ещё долго не могла избавиться от жутких видений. Перед глазами стояли две картины: оседающая на пол после выстрела Тамара Жаркая, отутюженная синяя униформа «Аэрофлота», чернеющая от крови… И тело Нинель Овечкиной в некрасиво задравшемся платье, с грязными резинками на дорогих чулках.
Эпилог
«А семи Симеонам царь дал волю по всему царству-государству жить да поживать привольно, торговать беспошлинно, владеть землей жалованной безобидно; всякими ласками обласкал и домой отпустил с казной на разживу», — так заканчивается всем известная народная сказка. «Симеонам» из Иркутска достался другой финал.
17-летний Игорь был приговорён к восьми годам колонии. 28-летняя Ольга — к шести. В ходе следствия оказалось, что она была беременна. Дочь Лариса родилась уже за решёткой. Оба — и сестра, и брат — вышли на свободу досрочно, но не дожили до преклонного возраста. Игорь какое-то время выступал в ресторанах, однако попал в криминальную компанию, получил новый срок и был убит в 1999 году сокамерником. Ольгу в 2004 году до смерти избил пьяный сожитель.
Сергей — тот самый «маленький Серёжка с банджо» — после захвата самолёта жил с пулей в бедре. Музыкантом он так и не стал. В 2000-х у него тоже были проблемы с законом. Умер в 2009-м, обстоятельства смерти неизвестны.
Михаил Овечкин смог добиться успехов на поприще джаза: он переехал в Питер, поступил в СПбГик, играл в коллективе Spb. Stompers известного музыканта Валерия Заварина, Nord-West Jazz Band и других группах. В 2012 году, после перенесённого инсульта, стал инвалидом, позже попал в хоспис.
Татьяна вышла замуж, сменила фамилию, родила дочь, дала несколько интервью для документальных фильмов.
Ульяна, которой на момент захвата было 10 лет, в зрелом возрасте стала выпивать и пыталась покончить с собой.
Остальные Овечкины — Нинель, Василий, Олег, Александр, Дмитрий — были похоронены в немаркированных могилах с номерами в Выборге, сразу после теракта. Стоял 1988-й. Через три года границы бывшего СССР были открыты.